Киберспортивный журнал южно-уральских геймеров

Исламское искусство подлежит ограничениям, которые, на первый взгляд, никак не вяжутся с большинством видеоигр. Строгие догматы ислама запрещают любое изображение природы – людей, животных, деревьев и т.д. – считая это грехом против бога. В результате исламским творцам пришлось выдумывать новые способы воздействия на человеческий разум – они решили положиться на притягательные фигуры, замысловатые узоры и сложную геометрию. Художественные приёмы, позаимствованные у исламского искусства, время от времени всплывают в видеоиграх, но это единичные случаи вроде Journey или Prince of Persia. Тем не менее, некоторые разработчики считают такое положение дел незаслуженным, пытаясь доказать, что исламское искусство блестяще сочетается с геймдизайном.

«Это выглядит большим и обременительным ограничением – то, что они не могут изображать людей», – говорит Хамиш Тодд (Hamish Todd), создатель паззл-игры Music of the Spheres, вдохновлённой исламским искусством. «Но это ограничение сумело породить некую силу, которая подтолкнула культуру в направлении невероятной математической сложности».

Мечеть Шейха Лютфуллы, Иран.

Это видно по целому ряду форм исламского искусства – каллиграфии, живописи, архитектуры и керамики. «В каждом из них крайне важны геометрия и узоры», – говорит Махди Бахрами (Mahdi Bahrami), иранский гейм-дизайнер, который в данный момент работает над геометрической головоломкой Engare. «Они стремятся описать, скорее, не физическую форму, а смысл и суть вещей».

Со временем табу, сковывающие исламских художников, стали более гибкими – теперь они могут изображать людей и природу. Но в древние времена художники должны были строго соблюдать эти правила, что вынуждало их выражать свои чувства через абстрактную математику. Связь исламского искусства с видеоиграми на первый взгляд кажется незначительной. Но и Тодд, и Бахрами считают, что само естество исламского искусства может выступить в роли эффективной модели для геймдизайна. «Эти абстрактные фигуры даже спустя тысячи лет кажутся интересными, красивыми, содержащими в себе математический смысл», – говорит Бахрами. «Может, мы сможем создавать игры таким же самым образом».

Music of the Spheres Тодда – это «успокоительная» головоломка, которая просит вас придать смысл сложным паттернам при помощи незамысловатой стрельбы и механики ритма. Местные загадки, возможно, заставят вас крепко задуматься, но они созданы, скорее, для созерцания, а не для ежеминутной фрустрации.

«Вы видите перед собой этот красивый паттерн, а потом садитесь и долго в него таращитесь», – говорит Тодд одновременно и об исламском искусстве, и о создании игр-головоломок. «А потом в конце концов понимаете, что в нём есть что-то особое, что-то удивительное. Решение головоломок удивляет само по себе – это очень похоже на математику в исламском искусстве».

Сейчас Тодд вместе с Бахрами делает игру Engare. Источником вдохновения для создания игры послужила геометрическая задачка, которую Бахрами задали в средней школе – даже будучи равнодушным к математике, он всё равно стремился её решить.

«[Engare] – это головоломка, которая задаёт вам вопросы о движении объектов. На каждом уровне игроку даётся особая фигура. Эти фигуры двигаются в соответствии с тем, какая у них форма, а игроку нужно найти точку на этой фигуре», – говорит Бахрами. «Это сложно объяснить, но когда будете играть, вы сразу же всё поймёте».

Звучит непонятно, но конечная цель не должна быть сложна. Суть исламского искусства – в выражении, в экспрессии. Оно не должно быть сложным. «Его суть в том, чтобы показать вам какой-нибудь красивый, причудливый паттерн. Поделиться с вами таким сочетанием линий и форм, о котором вы раньше и помыслить себе не могли. Тут-то и прячется связь между исламским искусством и созданием головоломок», – говорит Тодд. «Создавая Enrage, Махди нашёл способ совместить механику, которую легко выразить. Механику, которая без лишних препон порождает собой превосходный левел-дизайн. Механику, которая очень хорошо согласуется с темой исламского искусства и его красивыми узорами».

Игровая индустрия Ближнего Востока растёт очень быстро. В 2012 году один только Иран мог похвастаться едва ли не сотней действующих студий. Тем не менее, выпускается очень мало таких игр, глядя на которые можно сказать, что на них повлияла исламская культура. Причин тому множество. Что касается Ирана, то разработчики могут испытывать трудности с отражением того, что их окружает – из-за напряжённого политического климата, из-за боязни того, что это может взволновать правительство. Но несмотря на то, что у многих людей есть доступ к ресурсам для создания игр, их издание остаётся под большим вопросом. Дело не только в риске – из-за торговых санкций крупные западные издатели держатся от Ирана за версту.

В результате многие ближневосточные разработчики пренебрегают свой родной культурой в пользу уже устоявшегося западного дизайна. В конце концов, это игры, на которых они выросли. «Трудно игнорировать то, что на тебя повлияло. Проще создать игру, которая похожа на другие игры», – говорит Тодд. «Особенно когда ваша цель – заработать деньги».

Ещё один снимок из мечети Шейха Лютфуллы. Потому что это потрясающе.

Кроме того, их политическая изоляция, возможно, является причиной того, что многие разработчики не в состоянии осознать ту ценность, которую их культура может предложить сфере видеоигр. Бахрами, который на год покинул Иран ради учёбы в Нидерландах, считает, что этот опыт внёс весомый вклад в формирование его точки зрения. «Это помогло мне в моём понимании разницы между культурами. Если вы долгое время остаётесь там, где родились и выросли, то вам, возможно, трудно будет увидеть разницу между вашей культурой и всем остальным миром».

У этого есть и другая сторона – никакие правила не запрещают западным разработчикам отображать западную культуру в своих играх. Но встречается это довольно редко. И для этого, опять же, есть масса причин. Бахрами считает, что частично это происходит из-за СМИ, которые, как правило, фокусируются лишь на негативных аспектах неспокойного региона. «Западные СМИ, как правило, не показывают реальной картины того, что из себя представляет Ближний Восток – это причина, по которой большинство разработчиков и художников на западе не знакомы с исламским искусством».

Некоторые игры, которые были разработаны на западе, вызывали – зачастую, непреднамеренно – разногласия из-за наличия в них элементов исламской культуры. В 2009 году Sony пришлось отложить релиз LittleBigPlanet из-за песни, в которой были строки из «Корана». В 2012 году разработчикам пришлось удалить и переделать карту Call of Duty: Modern Warfare 2 из-за того, что на раме одной из картин, висевшей в ванной, была цитата исламского пророка Мухаммеда. Если говорить не об исламе, то в 2007 году Церковь Англии угрожала Sony судебным иском из-за того, что в игре Resistance: Fall of Man использовался прототип Манчестерского собора.

Манчестерский собор в Resistance: Fall of Man.

Эти споры не были такими уж шумными, да и разрешились без особых проблем, но разработчики, возможно, видят в этих историях своеобразное предупреждение. Что религия – это больное для общества место, и лучше его не трогать. Даже такой неброский релиз как Music of Spheres быстро навлёк на себя уничижительные комментарии об исламе и событиях 9/11 на странице игры в Steam Greenlight.

Оба – и Бахрами, и Тодд – надеются, что это не удержит западных разработчиков от взаимодействия с другими культурами. При должном внимании и уважении проблем возникнуть не должно. Тодд вряд ли может назвать себя религиозным человеком, но относится к религии с уважением – из-за своей страсти к исламскому искусству. «Будучи человеком, который делает игры с элементами культуры других людей, я должен осознавать эту привилегию», – говорит он. «На меня возложена ответственность, и я должен быть почтительным».

Это, разумеется, если говорить о влиянии исламского искусства в самом буквальном смысле. Вещественное, материальное искусство само по себе – это геометрия и архитектура, но дух, сущность этой работы может пойти гораздо дальше. Оно, возможно, в состоянии предложить решение для одной из самых важных проблем современной индустрии видеоигр.

«Задача, над решением которой люди бьются уже не первый год – как сделать игру, которая может подтолкнуть вас к более глубоким размышлениям?», – говорит Тодд. «В исламском искусстве есть смысл, оно пытается вдохновить вас на мысли о высоких материях. Лишь очень немногие игры можно описать словом “возвышенный”».

«Делать новый вид искусства сложно», – говорит Тодд. «Очень трудно по-настоящему вдохновить кого-то. Трудно сделать что-то такое, что будет говорить с человеком проникновенно о самых важных и серьёзных на свете вещах».

Именно в этом цель исламского искусства. Тут надо провести грань между эстетикой исламского искусства и его духом, сущностью. Игры серии Prince of Persia – это одни из немногих «крупных» тайтлов, по которым видно, что их создатели сильно вдохновлялись исламским искусством в виде храмов и предметов декора. Но в этих играх акцент сделан на бои и акробатику, поэтому они вряд ли воплощают в себе дух созерцания и глубокомыслия.

Скриншот из Prince of Persia – сражение на фоне элементов исламского искусства.

Music of the Spheres, с другой стороны, использует эстетику для того, чтобы пробудить этот дух через вдумчивость и сюрпризы головоломок. Возможно, самый известный пример – это Journey. Тамошние персонажи носят нечто похожее на исламский хиджаб, архитектура вдохновлена храмами и мечетями, а о предыстории игры намекают узоры и геометрия в виде абстрактных диаграмм. Эти и другие аспекты игрового дизайна предлагают вам поразмышлять о таких темах, как жизнь, смерть и загробная жизнь.

Правила этого древнего искусства интерпретировались многие столетия. Могу предложить и свою трактовку: исламское искусство – это метафора для игрового дизайна. Код, математика, узоры и фигуры сплетаются вместе, чтобы предложить гораздо большее, чем просто сумму частей.

Для Бахрами цель гораздо проще.

«Я лишь хочу сосредоточиться на создании чего-нибудь интересного», – говорит он. «Я надеюсь, это вдохновит других людей на создание игр под влиянием разных культур, разных наук, разных искусств. Это было бы здорово».