Киберспортивный журнал южно-уральских геймеров

Я никогда не думал, что когда-нибудь скажу это, но я на сцене вместе с Беком. На нём привычные шляпа и блейзер. Он поет одну из моих любимых песен Дэвида Боуи. Из толпы доносятся звуки хора – пару лиц я могу распознать, потому что видел их, выступающих вместе с Беком на одном из концертов арт-проекта Station to Station – и огромного музыкального ансамбля. Я вижу людей. Они радуются и делают снимки. Это невероятно. Но потом я смотрю вниз. И вместо своих ступней я вижу ботинки Бека.

И тут мой мозг напоминает мне, что я не на сцене.

Вместо этого я сижу на стуле инсталляции New Frontier на кинофестивале «Санденс», а на моей голове одет хедсет виртуальной реальности Oculus Rift. Я смотрю переделанную версию интерактивной 360-градусной видеозаписи живого исполнения песни Sound and Vision, которую Бек вместе с Крисом Милком (Chris Milk) сделали для Lincoln в прошлом году. Мои «я – рок-звезда!» мечты тут же рассыпаются, но, возможно, это даже круче, чем быть настоящим фолк-героем, выступающим на сцене – я получаю весь рок-н-рольный кайф, не боясь того, что могу сфальшивить, или того, что на сцену внезапно вскочит какой-нибудь особо ретивый поклонник.

«Когда я впервые попробовал запись Бека и Криса Милка в VR, это полностью перевернуло то, как я смотрел на аудио в VR», – говорит Нэйт Митчелл (Nate Mitchell), вице-президент Oculus по продуктам. «А также то, как живой концерт может повлиять на меня в виртуальной реальности».

Это могут быть не только концерты. Может измениться вся киноиндустрия – от документальных фильмов до CGI-шедевров. Летом 2012 года, когда появился первый прототип Oculus, все начали восторгаться и даже, наверное, бесноваться насчет того, как этот девайс перевернёт сферу видеоигр. Но он, помимо прочего, оснащён всем необходимым для того, чтобы изменить то, как мы смотрим фильмы. Возможно, ему даже суждено создать совершенно новый вид визуальных впечатлений. Именно поэтому Митчелл привёз Oculus на «Санденс»: он хочет знать, как киноделы могут использовать эту систему.

«Наша страсть – это игры», – говорит Митчелл. «Но когда вы берёте девайс и показываете его здесь, то люди начинают говорить что-то в духе: “У меня есть что-то. У меня есть идея, и я хочу отправить людей в место, которого они никогда раньше не видели”».

Куда?

В космос, например. Митчелл и Джо Чен (Joe Chen), главный по продуктам в Oculus, говорят, что в последние шесть или восемь месяцев в киноиндустрии наблюдается сильное оживление – многим людям интересно, как VR-хедсет можно использовать в фильмах. Среди прочих был даже Альфонсо Куарон, недавно посетивший штаб-квартиру Oculus – чтобы разведать больше. Митчелл подмечает, что его фильм «Гравитация» – с масштабными сценами и видами от первого лица из шлемов астронавтов –  идеален для виртуальной реальности. Нетрудно догадаться, что фильмы вроде «Тихоокеанского рубежа» тоже неплохо смотрелись бы в Oculus Rift.

Впрочем, всё это – очевидные примеры. У технологии есть потенциал для большего. Гораздо большего. В прошлом месяце, когда Oculus привлек еще $75 млн венчурного капитала, инвестор Марк Андриссен (Marc Andreessen) отметил, что у Oculus Rift есть потенциал не только для того, чтобы изменить гейминг, но и для того, чтобы «переопределить базовые впечатления, например, в кинематографе».

«Я восхищен не только самой технологией, но и тем, что она значит для сторителлинга; именно поэтому мы демонстрируем Rift на New Frontier», – говорит главный программист «Санденса» Шэри Фрилот (Shari Frilot). «Это способ, который может перевернуть с ног на голову то, как рассказывается история». Причём независимо то того, чем является эта история – космическим эпиком или документальным фильмом.

Но в действительности никто – даже те, кто делает Oculus – не знает, что киноделы сделают со столь мощным инструментом. «Правило номер один: никаких правил нет», – говорит Чен. Что он действительно знает, так это то, что перспективы применения и развития девайса могут поменяться, ведь виртуальная реальность – это выдающаяся технология. Фильмы, как говорит Роджер Эберт, «похожи на машины, которые генерируют эмпатию». Если человек, одевший VR-хедсет, может испытать чувства и мысли протагониста или антигероя буквально из первых рук, тогда этой машиной становится Rift. (Особенно привлекательными кажутся перспективы для документального кино – Oculus уже используется художниками для таких, например, вещей, как «обмен гендером»).

«Большинство материала, разработанного для Oculus – это игры, что очень просто, поскольку это девайс для гейминга», – говорит Милк, который работал над интерактивным видео The Wilderness Downtown для Arcade Fire. «Видеоигровая система разработана таким образом, чтобы отображать любое направление в реальном времени. В фильме вы снимаете лишь одно из этих направлений, а затем редактируете для придания смысла. Что этот девайс даёт вам, так это совершенно другой уровень эмоциональной вовлечённости».

Разумеется, пройдёт какое-то время, пока фильммейкеры научатся создавать новые впечатления при помощи Rift. И хотя в начале января на CES был показан новый, более мощный прототип Oculus, компания ещё не анонсировала дату релиза потребительской версии – несмотря на слухи, что девайс должен появиться этим летом. Тем временем, инструменты, необходимые для создания фильма – или как будет называться нарратив, создаваемый для Oculus? – по-прежнему в разработке. Милк делал Sound and Vision не для виртуальной реальности, у него было 360-градусное видео и стереозвук, он соединил их вместе и получилось то, что получилось. Впрочем, он старается изо всех сил, чтобы в дальнейшем создание таких видео было менее трудоемким. И покуда компания Geonate выпускает 360-градусные камеры, которые могут портировать видео в Oculus, Милк планирует разработать систему, которая сможет делать «полный захват реальности», и в данный момент планирует открыть новую компанию под названием Omnia, которая будет разрабатывать и выпускать фильммейкерские инструменты, необходимые как раз для этих нужд.

«На заре кинематографа», – говорит Милк – «фильммейкеры снимали поезда, которые едут прямо на камеру, и люди, видя это, разбегались от ужаса. Это язык, который устанавливался многие и многие годы. Но я совершенно не знаю, как будут выглядеть новые истории».

Никто не знает – но если это будет что-то вроде концерта Бека, то вряд ли кто-нибудь будет жаловаться.

По материалам Wired.